Некоторые люди смотрели на нее также, как она привыкла смотреть на них: с презрением; с множеством вопросов, озвучив которые, они, скорее всего, обидели бы девушку. И эта обида была бы самым минимальным последствием для них.
Нет. Все было бы иначе. Всегда такая уверенная и гордая, сейчас Лаура смотрела бы на них снизу вверх, то поджимая, то покусывая губы - скорее от злости, нежели от обиды или желания заплакать - а после сняла бы парочку тех, что окрылили ее ноги, заставив мчаться, и врезала бы хорошенько каждому.
Но нет. Люди не озвучивали ничего. Они проходили. Все, каждый. Без исключения. Проходили. Спешили по своим делам. Домой, или же на вечернюю смену. Кто-то - на свидание. Ведь вечер - отличное время для этого. Кто-то говорил по телефону, кто-то - ругался, кто-то просто шел. Серая масса, плотным кругом охватившая сейчас ее. И сжимающая, стискивающая до боли, до страха, до желания лететь стремительно вверх отсюда, или же провалиться сквозь асфальт; до крика, до стона, так и оставшегося в горле, не извергнутого из души, из уст. Сейчас мысли расходились направо и налево. "Почему они не могут обратить на меня внимание и протянуть мне руку помощи, когда я так в этом нуждаюсь?" и "Ах, не смотрите на меня, такое, увы, бывает не с каждым, но в этот раз, когда неудача постигла меня, молю, отверните же лица свои, не смейте смотреть". Безысходность? Она не хотела думать так. Сейчас она случайно оказалась в центре всей этой серой густоты: в том месте, на том маленьком островке, что еще оставался цветным, борясь с однородностью всеми силами за свое существование. Лаура не прокладывала дорогу сюда. В центре она оказалась случайно, ошибочно. Закон подлости, ведь любитель оставаться незамеченным всегда выделится чем-нибудь да как-нибудь. Она сама являлась тем самым красочным человеком среди понурых спин и уставших взглядов.
Сколько цветов сейчас было на ней. Густые рыжие волосы, будто рыжее облако, к которому хочется тянуть руки и ощущать мягкость. Черный верх, и белые джинсы. Разорванные в области коленей. И - главное, то, без чего ничего бы не произошло - голубые ролики. Да, именно ролики. Похоже на массовую галлюцинацию и всеобщий бред. Что-то смешное и невообразимое. Девушка двадцати лет, ростом под метр восемьдесят. И ролики на ее ногах.
Тем не менее, это была не галлюцинация. Ко всем цветам добавлялись почерневшие от частых падений руки, да локти и колени, разодранные в кровь. Некрасиво, не эстетично.
Стоит отметить тот стыдный для Лауры факт, без которого картина так и останется неясной. Девушка, оставив за спиной детство и подростковую жизнь, вышедшая во взрослую и покорившая стихию воздуха, не умела кататься на роликах, велосипеде и том всем прочем, чем привыкли завлекать себя ребятишки в самую прекрасную пору жизни. Несколько минут назад она неуклюже перебиралась, топая по асфальту колесиками роликов, к ближайшему столбу, чтобы опробовать твердую стойку на своих ногах рядом с ним. Чтобы, в случае падения, можно было ухватиться за него и удержаться, не распластаться перед публикой в глупой позе, показывая свой позор и неумение (что, в принципе, и случилось). А незадолго до случившегося она, вкусившая тот сладкий плод уверенности в себе, уже летела, размахивая руками, с маленького склона, крича, чтобы люди отходили, отбегали, отпрыгивали, забирали детей и покидали страну... Зачем было так одеваться, о Лаура? Почему же нельзя было выбрать менее дорогой, более скромный наряд? Ведь есть же, есть, о Лаура? "Девушка должна быть красива всегда, куда бы она не пошла и в каком состоянии" - такого мнения придерживалась рыжая. Одежда была испорчена. Джинсы, по крайней мере. А еще кожа. Эта кожа, кое-где усыпленная плевочками-родинками. Дырявая, и сочится кровью. Лаура же сидит, сдувая боль с ладоней, скорбя над коленями, которым предстоит долгое пребывание в синяках, с пластырями и такой противной вещью, как йод или зеленка.
Сидит. И смотрит на людей. А люди смотрят на нее. Отводят глаза. Отходят на метр. И - РАЗ! - забывают Лауру. Она - лишь упавшая рыжая девочка с ободранными коленками. Она - лишь глупышка, ведь поздно, слишком поздно чему-то учиться. Она - лишь момент, тут же угасающий в памяти сотен людей. Она - рыжее бедствие. Опасность для самой себя.
Так или иначе, ей, не взирая на боль и жжение в поврежденных частях тела, пришлось встать. Это смотрелось еще более убого. Смешно. Неуклюже. "- Вы что, пьяны, женщина? - О, нет, я просто Лаура". Между светлой ведьмой и ведьмой тьмы существует тонкая грань, определяющаяся одним лишь падением. Нет, не одним. Но если именно таким, кожераздирающим, то непременно одним. Сейчас девушка слала в далекие дали всех, кого видела. Проклинала их. Грозилась нанести порчу. Стереть с лица земли. Но это говорила не она. А ее обида, так напоминающая детскую. Она действительно сейчас была похожа на маленькую грязную девочку с надутыми щечками. Разве что только выше. И ярости в глазах больше. Вновь неуверенные шаги. И вновь уверенность. И вновь Лаура летит. Но теперь она не кричит, а сосредоточенно смотрит на асфальт и балансирует руками. И, о черт! Лавочка. То, чего ранее девушка не заметила. А на лавочке - девушка. Ну, теперь уже две. Лаура просто как стояла, так и свалилась на лавку, поперек коленей девушки. Просто картина маслом. "Опять двойка: последствия". Поза, собственно, была чудна и откровенна, Лаура если только не шипела от того, как закипала в ней кровь. Но встать не смела. Не могла. Потому как опять опустилась бы на ролики, а те бы поехали и снова уронили девушку на девушку.
- Черт, чтоб эти ролики в аду горели! - крепко выругалась ведьма, чуть ерзая на незнакомке, изучая взглядом лавку.
- Как тебе мой зад, юная леди? - спросила девушка, намекая на то, чтобы ее поскорее подняли и на филейную часть не смотрели.

Отредактировано Laura Angorian (2016-05-16 20:31:30)